ДОКАЗАТЕЛЬСТВЕННЫЙ СТАТУС ЗАКЛЮЧЕНИЯ О ПОРТРЕТЕ НЕИЗВЕСТНОГО ПРЕСТУПНИКА
Любая область научного познания базируется на аксиоме о необходимости постоянного развития, которая включает не только потребность в познании новых истин в результате собственных исследований, но и в оптимизации для своих нужд знаний смежных отраслей наук. Естественно, что наука о расследовании преступлений не является исключением. Скажем больше, для нее задачи интеграции достижений иных наук является одной из главных задач. Именно поэтому большинство ученых-криминалистов признали существование необходимости исследований в области построения «психологического» портрета неизвестного преступника. Методика построения «психологического» портрета основана на поведенческом анализе следов преступления, результатом которого является вероятностное описание психологически значимых характеристик неизвестного лица, совершившего преступление. Природа и содержание указанной методики достаточно подробно освещается в современной криминалистической литературе, где за малыми исключениями, признается ее прогрессивное значение.
Однако, не за горами время, когда в отечественной правовой науке возникнет жаркая дискуссия о том, можно ли признавать составленный «психологический» портрет как доказательство, или ему должно отводиться скромное (в доказательственном плане) место заключения специалиста. Само собой разумеется, что сторонники первого подхода будут настаивать на том, что составление «психологического» портрета неизвестного преступника должно являться предметом судебно-психологической экспертизы. Кстати, подобное положение наблюдается в законодательстве США и ряда стран Европы.
На наш взгляд, возникновение нового вида судебно-психологической экспертизы (как и любой другой) зависит от того, обладает ли она требованием ценности и объективности. В понятие ценности мы включаем отсутствие существующих альтернативных методик, позволяющих разрешать вопросы, поставленные перед экспертом. Естественно, в понятие ценности мы включаем существование потребности разрешения подобных вопросов. Рассмотрим насколько методика построения «психологического» портрета неизвестного преступника соответствует указанным требованиям.
Изначально данная методика создавалась как одно из средств борьбы с серийными убийцами. Необходимость ее возникновения была обусловлена необычайным качественным и количественным ростом преступлений, совершенных данной категорией лиц. Если мы поднимем из отечественных архивов уголовные дела серийных убийц, то можем убедиться, что их действия характеризуются чрезвычайной опасностью. Так, А. Чикатило убил 53 человека, А. Онуприенко — 52, Г. Михасевич — 36. Список может быть продолжен. Указанные цифры показывают, что существует потребность в разработке новых и оптимизации старых средств борьбы с данного вида преступниками. Отсутствие эффективных альтернативных методик наглядно демонстрирует практика расследования преступлений, совершенных серийными убийцами в нашей стране. Так, А. Онуприенко «действовал» 7 лет, А. Чикатило — 12 лет, С. Ряховский — 15 лет, А. Сливко — 21 год, Г. Михасевич — 23 года. Исходя из определения ценности, построение «психологического» портрета может являться предметом судебно-психологической экспертизы.
Рассмотрим соответствие указанной методики требованию объективности. Требование объективности, на наш взгляд, включает наличие научно обоснованной теоретической базы и факты, подтверждающие эффективность теоретических построений на практике. Методика построения «психологического» портрета основана на принципах психоанализа и бихевиористики. Основные положения указанных теоретических подходов, если и не получили полноценного теоретического обоснования , то блестяще подтвердили свою эффективность в психологической практике. Поэтому теоретическую обоснованность методики построения «психологического» портрета (насколько это возможно для психологической методики) мы считаем фактом неоспоримым. Что же касается использования результатов указанной методики в практике расследования преступлений, то они более чем впечатляющие. Только разработчик указанной методики Д. Дуглас успешно участвовал в раскрытии более тысячи преступлений.
Вышеуказанное свидетельствует о том, что методика построения «психологического» портрета неизвестного преступника соответствует двум основным краеугольным требованиям предмета судебно-психологической экспертизы.
Рассмотрим иные дискуссионные аспекты методики построения «психологического» портрета. Так, объектом для критики указанной методики является вероятностный характер вывода. Действительно, это так. Однако здесь следует отметить, что не один вид судебной экспертизы не может претендовать на стопроцентную истинность. Если бы подобная объективность имела бы место, не было бы необходимости в судебном заседании, во всяком случае, в той его части, где подвергается анализу факт события.
К видам судебно-психологической экспертизы объективно ориентированным на вероятностный результат, мы можем смело отнести судебно-психологическую экспертизу способности несовершеннолетнего обвиняемого с отставанием в психическом развитии в полной мере осознавать характер и опасность своих действий или руководить ими, а также посмертную судебно-психологическую экспертизу. Как видно из приведенных примеров вероятностный характер вывода экспертизы не может быть признан достаточным основанием для непризнания ее доказательственного статуса.
Также отметим, что судебная практика знает случаи, когда казалось бы абсолютно надежный вывод по экспертной методике, проверенной десятилетиями, оказывался неверным. Так, идентификации личности А. Чикатило на основе сравнения группы крови и спермы преступника не состоялась, т.к. господствовало традиционное мнение об их обязательной идентичности.
Следующим уязвимым для критики является положение о том, что судебно-психологическая экспертиза по установлению «психологического» портрета неизвестного преступника способна дать только общеродовой вывод о личности преступника.
Не называя конкретного имени, указанная методика на выходе определяет группу признаков, характерных не только для лиц, совершивших преступление. Является ли это достаточным основанием для сомнения в ценности рассматриваемой методики? На наш взгляд, ответ однозначно отрицательный, т.к. существует большое количество видов экспертиз, которые характеризуются обще родовыми выводами. Например, к подобного рода экспертизам относятся автороведческая экспертиза, которая способна определить некоторые характеристики автора текста, однако, подобными характеристиками обладает достаточно значимое количество лиц.
Наиболее серьезное возражение против признания заключения о построении «психологического» портрета неизвестного преступника будет сводиться к следующему — методику построения «психологического» портрета на сегодняшний день нельзя признать полноценной научной методикой, ввиду отсутствия в ней систематики. Действительно, наиболее общие характеристики лица, совершившего преступление, устанавливаются исходя из имеющихся научно обоснованных статистических закономерностей, однако, последующая детализации «психологического» портрета преступника в основном ориентируется на опыт, знания и здравый смысл лица, составляющего психологический портрет. Без сомнения противники рассматриваемой методики встанут на позицию ожидания уменьшения личной роли составителя портрета, которая произойдет в процессе накопления статистического материала. В это время людей будут похищать, убивать, взрывать.
Как же уменьшить вероятность неправильной детализации? Выход один создать группу специалистов, специализирующихся на составление психологических портретов преступников. Подобное положение наблюдается в Соединенных Штатах Америки, где в 1990 году аналогичная группа насчитывала 13 человек. Члены указанной группы обладают достаточным опытом, и результаты их работы пользуются доверием. Наверняка против создания подобной малой группы высокоспециализированных экспертов выступит определенная группа правоведов по форме апеллирующих к фразе «не сотвори себе кумира», которая подсознательно будет базироваться на установке «у нас незаменимых нет». Мы, однако, уверены, что на сегодняшний день узкая специализация по данному вопросу является единственной возможностью избежать методологических недостатков методики построения «психологического» портрета неизвестного преступника.
Следующей дискуссией в вопросе о доказательственном статусе методики построения «психологического» портрета неизвестного преступника, вероятно, выступит фигура эксперта-профилера. Так в отечественной юридической литературе господствует мнение, о том, что специальные знания эксперта-психолога должны быть профессиональными психологическими и не пересекаться с юридическими знаниями.
Однако практика составления «психологического» портрета преступника показывает, что профессиональные психиатры и психологи при описание неизвестного преступника излишне академичны, а составленный ими «психологический» портрет носит скорее диагностический характер, нежели характер определенного «руководства к действию» для следователя.
Вероятно, именно поэтому в Исследовательское подразделение поддержки следствия ФБР США отбираются следователи, зарекомендовавшие себя как творческие работники, которые в ходе интенсивной двухгодичной подготовки овладевают навыками построения «психологического» портрета неизвестного преступника. Здесь мы наблюдаем противоположную рассмотренному нами мнению ситуацию, в которой юридическое знание пересекается с психологическими навыками. Исходя из этого, представляется, что желательно такое положение дел, в котором лицо составляющее «психологический» портрет преступника обладало бы базовой юридической (точнее следственной) подготовкой.
Пожалуй, самые затяжные дискуссии о судьбе методики построения «психологического» портрета неизвестного преступника будут затрагивать вопрос доктринального соответствия указанной методики. Дело в том, что теоретическим обоснованием рассматриваемой методики выступают такие направления современной психологической науки как бихевиоризм и психоанализ. Считается, что в целом использование в практике судебных экспертиз вышеназванных направлений психологии не согласуется с «рационалистическими» представлениями о человеке как о носителе «свободной воли».
Однако если использование в ЦЕЛОМ указанных концепций действительно не вполне соответствует доктрине отечественного права, то использование элементов указанных концепций нашло широкое отражение в уголовном судопроизводстве, точнее в сфере судебно-психологической экспертизы. Так невозможно представить эксперта-психолога, который отказался бы от применения таких методик, как дихотомический тест М. Люшера, методики ТАТ, рисуночного теста фрустраций Розенцвейга, социометрического теста Дж. Морено, методики неоконченных предложений Саке-Сиднея, семантического дифференциала Осгуда. А ведь во всех этих методиках в основу положено психоаналитическое учение о механизмах защиты (например, о вытеснении, проекции, замещении, противодействии). Скажем больше, даже такая распространенная методика судебно-психологической экспертизы как Миннесотский многопрофильный опросник личности включает в свои вопросы элементы проекции, а ведь это методика не проективная, а скорее тестовая.
Вывод напрашивается сам собой, несмотря на то, что доктрина отечественного права отрицает идею рецепции положений психоанализа, практика идет по пути указанной рецепции. Аналогичная ситуация наблюдается и с заимствованием положений бихевиористического направления психологии. Само собой разумеется, нельзя отказать вправе на существование методике построения «психологического» портрета неизвестного преступника на основании использования некоторых теоретических положений, которые хотя в целом не соответствуют доктрине права, тем не менее, используются в других видах судебно-психологических экспертиз.
В решении проблемы признания доказательственного статуса результатов построения «психологического» портрета неизвестного преступника без сомнения встретятся иные дискуссионные моменты, однако представляется, что вышеприведенный анализ свидетельствует об отсутствии положений категорически отрицающих возможность появления нового вида судебно-психологической экспертизы — судебно-психологической экспертизы по построению «психологического» портрета неизвестного преступника.
Однако, не за горами время, когда в отечественной правовой науке возникнет жаркая дискуссия о том, можно ли признавать составленный «психологический» портрет как доказательство, или ему должно отводиться скромное (в доказательственном плане) место заключения специалиста. Само собой разумеется, что сторонники первого подхода будут настаивать на том, что составление «психологического» портрета неизвестного преступника должно являться предметом судебно-психологической экспертизы. Кстати, подобное положение наблюдается в законодательстве США и ряда стран Европы.
На наш взгляд, возникновение нового вида судебно-психологической экспертизы (как и любой другой) зависит от того, обладает ли она требованием ценности и объективности. В понятие ценности мы включаем отсутствие существующих альтернативных методик, позволяющих разрешать вопросы, поставленные перед экспертом. Естественно, в понятие ценности мы включаем существование потребности разрешения подобных вопросов. Рассмотрим насколько методика построения «психологического» портрета неизвестного преступника соответствует указанным требованиям.
Изначально данная методика создавалась как одно из средств борьбы с серийными убийцами. Необходимость ее возникновения была обусловлена необычайным качественным и количественным ростом преступлений, совершенных данной категорией лиц. Если мы поднимем из отечественных архивов уголовные дела серийных убийц, то можем убедиться, что их действия характеризуются чрезвычайной опасностью. Так, А. Чикатило убил 53 человека, А. Онуприенко — 52, Г. Михасевич — 36. Список может быть продолжен. Указанные цифры показывают, что существует потребность в разработке новых и оптимизации старых средств борьбы с данного вида преступниками. Отсутствие эффективных альтернативных методик наглядно демонстрирует практика расследования преступлений, совершенных серийными убийцами в нашей стране. Так, А. Онуприенко «действовал» 7 лет, А. Чикатило — 12 лет, С. Ряховский — 15 лет, А. Сливко — 21 год, Г. Михасевич — 23 года. Исходя из определения ценности, построение «психологического» портрета может являться предметом судебно-психологической экспертизы.
Рассмотрим соответствие указанной методики требованию объективности. Требование объективности, на наш взгляд, включает наличие научно обоснованной теоретической базы и факты, подтверждающие эффективность теоретических построений на практике. Методика построения «психологического» портрета основана на принципах психоанализа и бихевиористики. Основные положения указанных теоретических подходов, если и не получили полноценного теоретического обоснования , то блестяще подтвердили свою эффективность в психологической практике. Поэтому теоретическую обоснованность методики построения «психологического» портрета (насколько это возможно для психологической методики) мы считаем фактом неоспоримым. Что же касается использования результатов указанной методики в практике расследования преступлений, то они более чем впечатляющие. Только разработчик указанной методики Д. Дуглас успешно участвовал в раскрытии более тысячи преступлений.
Вышеуказанное свидетельствует о том, что методика построения «психологического» портрета неизвестного преступника соответствует двум основным краеугольным требованиям предмета судебно-психологической экспертизы.
Рассмотрим иные дискуссионные аспекты методики построения «психологического» портрета. Так, объектом для критики указанной методики является вероятностный характер вывода. Действительно, это так. Однако здесь следует отметить, что не один вид судебной экспертизы не может претендовать на стопроцентную истинность. Если бы подобная объективность имела бы место, не было бы необходимости в судебном заседании, во всяком случае, в той его части, где подвергается анализу факт события.
К видам судебно-психологической экспертизы объективно ориентированным на вероятностный результат, мы можем смело отнести судебно-психологическую экспертизу способности несовершеннолетнего обвиняемого с отставанием в психическом развитии в полной мере осознавать характер и опасность своих действий или руководить ими, а также посмертную судебно-психологическую экспертизу. Как видно из приведенных примеров вероятностный характер вывода экспертизы не может быть признан достаточным основанием для непризнания ее доказательственного статуса.
Также отметим, что судебная практика знает случаи, когда казалось бы абсолютно надежный вывод по экспертной методике, проверенной десятилетиями, оказывался неверным. Так, идентификации личности А. Чикатило на основе сравнения группы крови и спермы преступника не состоялась, т.к. господствовало традиционное мнение об их обязательной идентичности.
Следующим уязвимым для критики является положение о том, что судебно-психологическая экспертиза по установлению «психологического» портрета неизвестного преступника способна дать только общеродовой вывод о личности преступника.
Не называя конкретного имени, указанная методика на выходе определяет группу признаков, характерных не только для лиц, совершивших преступление. Является ли это достаточным основанием для сомнения в ценности рассматриваемой методики? На наш взгляд, ответ однозначно отрицательный, т.к. существует большое количество видов экспертиз, которые характеризуются обще родовыми выводами. Например, к подобного рода экспертизам относятся автороведческая экспертиза, которая способна определить некоторые характеристики автора текста, однако, подобными характеристиками обладает достаточно значимое количество лиц.
Наиболее серьезное возражение против признания заключения о построении «психологического» портрета неизвестного преступника будет сводиться к следующему — методику построения «психологического» портрета на сегодняшний день нельзя признать полноценной научной методикой, ввиду отсутствия в ней систематики. Действительно, наиболее общие характеристики лица, совершившего преступление, устанавливаются исходя из имеющихся научно обоснованных статистических закономерностей, однако, последующая детализации «психологического» портрета преступника в основном ориентируется на опыт, знания и здравый смысл лица, составляющего психологический портрет. Без сомнения противники рассматриваемой методики встанут на позицию ожидания уменьшения личной роли составителя портрета, которая произойдет в процессе накопления статистического материала. В это время людей будут похищать, убивать, взрывать.
Как же уменьшить вероятность неправильной детализации? Выход один создать группу специалистов, специализирующихся на составление психологических портретов преступников. Подобное положение наблюдается в Соединенных Штатах Америки, где в 1990 году аналогичная группа насчитывала 13 человек. Члены указанной группы обладают достаточным опытом, и результаты их работы пользуются доверием. Наверняка против создания подобной малой группы высокоспециализированных экспертов выступит определенная группа правоведов по форме апеллирующих к фразе «не сотвори себе кумира», которая подсознательно будет базироваться на установке «у нас незаменимых нет». Мы, однако, уверены, что на сегодняшний день узкая специализация по данному вопросу является единственной возможностью избежать методологических недостатков методики построения «психологического» портрета неизвестного преступника.
Следующей дискуссией в вопросе о доказательственном статусе методики построения «психологического» портрета неизвестного преступника, вероятно, выступит фигура эксперта-профилера. Так в отечественной юридической литературе господствует мнение, о том, что специальные знания эксперта-психолога должны быть профессиональными психологическими и не пересекаться с юридическими знаниями.
Однако практика составления «психологического» портрета преступника показывает, что профессиональные психиатры и психологи при описание неизвестного преступника излишне академичны, а составленный ими «психологический» портрет носит скорее диагностический характер, нежели характер определенного «руководства к действию» для следователя.
Вероятно, именно поэтому в Исследовательское подразделение поддержки следствия ФБР США отбираются следователи, зарекомендовавшие себя как творческие работники, которые в ходе интенсивной двухгодичной подготовки овладевают навыками построения «психологического» портрета неизвестного преступника. Здесь мы наблюдаем противоположную рассмотренному нами мнению ситуацию, в которой юридическое знание пересекается с психологическими навыками. Исходя из этого, представляется, что желательно такое положение дел, в котором лицо составляющее «психологический» портрет преступника обладало бы базовой юридической (точнее следственной) подготовкой.
Пожалуй, самые затяжные дискуссии о судьбе методики построения «психологического» портрета неизвестного преступника будут затрагивать вопрос доктринального соответствия указанной методики. Дело в том, что теоретическим обоснованием рассматриваемой методики выступают такие направления современной психологической науки как бихевиоризм и психоанализ. Считается, что в целом использование в практике судебных экспертиз вышеназванных направлений психологии не согласуется с «рационалистическими» представлениями о человеке как о носителе «свободной воли».
Однако если использование в ЦЕЛОМ указанных концепций действительно не вполне соответствует доктрине отечественного права, то использование элементов указанных концепций нашло широкое отражение в уголовном судопроизводстве, точнее в сфере судебно-психологической экспертизы. Так невозможно представить эксперта-психолога, который отказался бы от применения таких методик, как дихотомический тест М. Люшера, методики ТАТ, рисуночного теста фрустраций Розенцвейга, социометрического теста Дж. Морено, методики неоконченных предложений Саке-Сиднея, семантического дифференциала Осгуда. А ведь во всех этих методиках в основу положено психоаналитическое учение о механизмах защиты (например, о вытеснении, проекции, замещении, противодействии). Скажем больше, даже такая распространенная методика судебно-психологической экспертизы как Миннесотский многопрофильный опросник личности включает в свои вопросы элементы проекции, а ведь это методика не проективная, а скорее тестовая.
Вывод напрашивается сам собой, несмотря на то, что доктрина отечественного права отрицает идею рецепции положений психоанализа, практика идет по пути указанной рецепции. Аналогичная ситуация наблюдается и с заимствованием положений бихевиористического направления психологии. Само собой разумеется, нельзя отказать вправе на существование методике построения «психологического» портрета неизвестного преступника на основании использования некоторых теоретических положений, которые хотя в целом не соответствуют доктрине права, тем не менее, используются в других видах судебно-психологических экспертиз.
В решении проблемы признания доказательственного статуса результатов построения «психологического» портрета неизвестного преступника без сомнения встретятся иные дискуссионные моменты, однако представляется, что вышеприведенный анализ свидетельствует об отсутствии положений категорически отрицающих возможность появления нового вида судебно-психологической экспертизы — судебно-психологической экспертизы по построению «психологического» портрета неизвестного преступника.