ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПОЛИГРАФА В БОРЬБЕ С КОРРУПЦИЕЙ
Еще несколько десятилетий назад советские ученые-юристы именовали детектор лжи не иначе, как «орудием пытки», а сегодня все больше криминалистов и процессуалистов склоняется к мнению о целесообразности применения полиграфа в уголовном судопроизводстве. Рост преступности, участившиеся случаи неправомерного воздействия на потерпевших и свидетелей со стороны лиц, заинтересованных в сокрытии преступлений, активное использование преступниками современных достижений науки и техники побуждают ученых и практиков изыскивать новые средства и методы защиты интересов законопослушных граждан, среди которых полиграф зарекомендовал себя как эффективный инструмент получения процессуально значимой информации (в том числе в ситуациях исключения из круга подозреваемых необоснованно заподозренных лиц). Но если в сфере производства по уголовным делам экспертиз и исследований с применением полиграфа положительный опыт постепенно (а главное — легитимно) накапливается[1], то с использованием полиграфа при работе с кадрами дела обстоят не так гладко.
В настоящее время все известные науке психофизиологические закономерности являются вероятностными, и ни одна из теорий, обосновывающих эффективность применения полиграфа, не является универсальной и общепризнанной. Видные американские психофизиологи еще в 1970-80 гг. прошлого века высказывали серьезные опасения относительно эффективности тестирования на полиграфе при приеме граждан на работу из-за специфики метода психофизиологической детекции лжи. Так, Дж. Хэссет со ссылкой на известного психофизиолога (и полиграфолога) Дэвида Ликкена, прямо указывал, что в этой ситуации трудоустройства, когда лгут относительно немногие, из-за ошибок (несправедливого обвинения) может пострадать значительное число ни в чем не повинных людей[2]. Итогом сомнений в допустимости применения полиграфа при подборе персонала стал «Акт о защите работников от полиграфа» (EmployeePolygraphProtectionAct), утвержденный Конгрессом США в 1988 году, активными сторонниками принятия которого были сенатор-демократ Эдвард Кеннеди и Дэвид Ликкен. Акт значительно ограничил возможности работодателей по использованию полиграфа в отношении кандидатов на работу и уже нанятых работников. Работодателям (за некоторыми исключениями) было запрещено предлагать кандидатам и работникам проходить тестирование на полиграфе и применять к ним меры дисциплинарного или административного воздействия в случае их отказа от такого предложения.
Однако американский опыт (при том, что США – признанный мировой лидер в области полиграфологии) не только не остудил пыл российских сторонников неоправданно широкого применения полиграфа при работе с персоналом, но и был использован ими, как это не парадоксально, в целях обоснования необходимости принятия… федерального закона «О применении полиграфа» — 24 декабря 2010 года группа депутатов внесла в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации соответствующий законопроект.
Надо сказать, что работа над так называемым «законом о полиграфе» велась на протяжении последних 10 лет. Весной 2006 года на основании обращения Помощника Президента Российской Федерации – начальника Государственно-правового управления Президента Российской Федерации текст законопроекта был изучен в ряде ведомств, где получил отрицательную оценку. В этот же период в рамках работы международного научно-практического форума «Инструментальная детекция лжи: реалии и перспективы использования в борьбе с преступностью» при поддержке Правления Ассоциации юристов России был проведен Круглый стол, в ходе которого отмечалось, что психофизиологические исследования с применением полиграфа являются разновидностью экспертных исследований, в связи с чем постановка вопроса о законодательной регламентации порядка их проведения некорректна[3].
За истекшие годы, не считая нескольких технических правок, проект закона не изменился и по-прежнему вызывает серьезные нарекания.
Сама идея разработки и принятия закона о применении отдельно взятого прибора ошибочна. Право призвано регулировать общественные отношения, а не использование технических средств, которые в современных условиях непрерывно усовершенствуются и заменяются принципиально новыми. Как можно обсуждать нормативно-правовые проблемы применения полиграфа, когда отсутствует ответ на главный вопрос — насколько психофизиологические закономерности, явления и процессы, положенные в основу данного прикладного метода детекции лжи, предопределяют его валидность, точность и надежность, гарантируя с этой точки зрения защиту прав и законных интересов граждан?
В законопроекте «результат опроса с применением полиграфа» трактуется как «письменное заключение полиграфолога о достоверности сведений, сообщенных опрашиваемым лицом, составленное на основе информации, полученной в ходе проведения опроса» (п. 13 ст. 2). Однако современная наука не позволяет за счет «регистрации параметров физиологических процессов человека в ответ на задаваемые вопросы, предъявляемые предметы или изображения» (п. 3 ст. 2), делать столь далеко ищущие выводы. Речь идет о смешении двух принципиально разных процедур — исследования, проводимого полиграфологом в пределах своей компетенции, ограниченной объемом имеющихся у него специальных знаний, в целях получения информации, имеющей значение для дела, и процедуры проверки и оценки полученных полиграфологом сведений в целях принятия юридически значимого решения, что недопустимо. Разработчики законопроекта фактически возложили на полиграфолога функцию оценки получаемой им в ходе исследования информации, хотя тот не является субъектом правоприменения.
В указанном контексте пристального внимания, на наш взгляд, заслуживает весь спектр проблем профессионального отбора кадров (в первую очередь, на службу в правоохранительные органы), в том числе за счет проведения (в рамках экспертизы профессиональной пригодности) разного рода медицинских, психологических, психофизиологических исследований, всё многообразие которых нельзя заменить «обязательным опросом с применением полиграфа». Следует признать недопустимым упрощенное толкование положений ст. 35 Федерального закона от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции», согласно ч. 4 которой граждане Российской Федерации, поступающие на службу в полицию, должны проходить психофизиологические исследования, тестирование на алкогольную, наркотическую и иную токсическую зависимость в порядке, определяемом федеральным органом исполнительной власти в сфере внутренних дел.
Термин «зависимость» в медицине означает патологию, т.е. болезнь: интенсивное, практически постоянное стремление к употреблению, соответственно, алкоголя, наркотических или других токсических средств свидетельствующее о развитии психической зависимости от них, которая в последующем переходит в физическую зависимость, сопряженную с изменением толерантности и проявлением абстиненции при резком прерывании их применения. Такого рода медицинский диагноз может быть установлен в соответствии с действующим законодательством только в условиях стационара (больницы, госпиталя) врачом (как правило, врачом-наркологом), но не полиграфологом в ходе тестирования на полиграфе. Речь может идти только о проведении психофизиологических исследований (в том числе с применением полиграфа) в целях проверки информации сообщаемой обследуемым лицом относительно фактов немедицинского употребления/неупотребления психоактивных веществ (наркотических, токсических, злоупотребления алкоголем и т.п.)[4].
Здесь надо подчеркнуть, что наиболее существенной проблемой является отнюдь не применение того или иного технического средства, а использование полученных с его помощью результатов. Проведение психофизиологических исследований с использованием полиграфа создает возможности для получения информации о человеке частного характера, не связанной с его профессиональными и личностными качествами, необходимыми для исполнения должностных обязанностей. Но как можно использовать полученную таким образом информацию об обследованном лице, если единого научного обоснования метод не имеет, вывод специалиста несет печать субъективизма, а механизм перепроверки полученной информации не предусмотрен?
В этой связи предложение разработчиков проекта о передаче так называемой Межведомственной комиссии по опросам с применением полиграфа всех функций по определению организационных принципов, методических норм проведения опросов органами государственной власти, местного самоуправления, организациями; порядка подготовки полиграфологов, создания ведомственных комиссий и т.д. (ст. 31), не только не выдерживает критики, но является очевидным коррупциогенным фактором.
Подводя итог изложенному, следует еще раз подчеркнуть, что с научной и правовой точек зрения применение полиграфа в ходе расследования преступлений коррупционной направленности и в целях профилактики коррупционных проявлений за счет проверки кандидатов на работу имеет принципиальные отличия, которые никоим образом не могут быть устранены, как по мановению волшебной палочки, за счет принятия отдельно взятого «закона о полиграфе».
В настоящее время все известные науке психофизиологические закономерности являются вероятностными, и ни одна из теорий, обосновывающих эффективность применения полиграфа, не является универсальной и общепризнанной. Видные американские психофизиологи еще в 1970-80 гг. прошлого века высказывали серьезные опасения относительно эффективности тестирования на полиграфе при приеме граждан на работу из-за специфики метода психофизиологической детекции лжи. Так, Дж. Хэссет со ссылкой на известного психофизиолога (и полиграфолога) Дэвида Ликкена, прямо указывал, что в этой ситуации трудоустройства, когда лгут относительно немногие, из-за ошибок (несправедливого обвинения) может пострадать значительное число ни в чем не повинных людей[2]. Итогом сомнений в допустимости применения полиграфа при подборе персонала стал «Акт о защите работников от полиграфа» (EmployeePolygraphProtectionAct), утвержденный Конгрессом США в 1988 году, активными сторонниками принятия которого были сенатор-демократ Эдвард Кеннеди и Дэвид Ликкен. Акт значительно ограничил возможности работодателей по использованию полиграфа в отношении кандидатов на работу и уже нанятых работников. Работодателям (за некоторыми исключениями) было запрещено предлагать кандидатам и работникам проходить тестирование на полиграфе и применять к ним меры дисциплинарного или административного воздействия в случае их отказа от такого предложения.
Однако американский опыт (при том, что США – признанный мировой лидер в области полиграфологии) не только не остудил пыл российских сторонников неоправданно широкого применения полиграфа при работе с персоналом, но и был использован ими, как это не парадоксально, в целях обоснования необходимости принятия… федерального закона «О применении полиграфа» — 24 декабря 2010 года группа депутатов внесла в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации соответствующий законопроект.
Надо сказать, что работа над так называемым «законом о полиграфе» велась на протяжении последних 10 лет. Весной 2006 года на основании обращения Помощника Президента Российской Федерации – начальника Государственно-правового управления Президента Российской Федерации текст законопроекта был изучен в ряде ведомств, где получил отрицательную оценку. В этот же период в рамках работы международного научно-практического форума «Инструментальная детекция лжи: реалии и перспективы использования в борьбе с преступностью» при поддержке Правления Ассоциации юристов России был проведен Круглый стол, в ходе которого отмечалось, что психофизиологические исследования с применением полиграфа являются разновидностью экспертных исследований, в связи с чем постановка вопроса о законодательной регламентации порядка их проведения некорректна[3].
За истекшие годы, не считая нескольких технических правок, проект закона не изменился и по-прежнему вызывает серьезные нарекания.
Сама идея разработки и принятия закона о применении отдельно взятого прибора ошибочна. Право призвано регулировать общественные отношения, а не использование технических средств, которые в современных условиях непрерывно усовершенствуются и заменяются принципиально новыми. Как можно обсуждать нормативно-правовые проблемы применения полиграфа, когда отсутствует ответ на главный вопрос — насколько психофизиологические закономерности, явления и процессы, положенные в основу данного прикладного метода детекции лжи, предопределяют его валидность, точность и надежность, гарантируя с этой точки зрения защиту прав и законных интересов граждан?
В законопроекте «результат опроса с применением полиграфа» трактуется как «письменное заключение полиграфолога о достоверности сведений, сообщенных опрашиваемым лицом, составленное на основе информации, полученной в ходе проведения опроса» (п. 13 ст. 2). Однако современная наука не позволяет за счет «регистрации параметров физиологических процессов человека в ответ на задаваемые вопросы, предъявляемые предметы или изображения» (п. 3 ст. 2), делать столь далеко ищущие выводы. Речь идет о смешении двух принципиально разных процедур — исследования, проводимого полиграфологом в пределах своей компетенции, ограниченной объемом имеющихся у него специальных знаний, в целях получения информации, имеющей значение для дела, и процедуры проверки и оценки полученных полиграфологом сведений в целях принятия юридически значимого решения, что недопустимо. Разработчики законопроекта фактически возложили на полиграфолога функцию оценки получаемой им в ходе исследования информации, хотя тот не является субъектом правоприменения.
В указанном контексте пристального внимания, на наш взгляд, заслуживает весь спектр проблем профессионального отбора кадров (в первую очередь, на службу в правоохранительные органы), в том числе за счет проведения (в рамках экспертизы профессиональной пригодности) разного рода медицинских, психологических, психофизиологических исследований, всё многообразие которых нельзя заменить «обязательным опросом с применением полиграфа». Следует признать недопустимым упрощенное толкование положений ст. 35 Федерального закона от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции», согласно ч. 4 которой граждане Российской Федерации, поступающие на службу в полицию, должны проходить психофизиологические исследования, тестирование на алкогольную, наркотическую и иную токсическую зависимость в порядке, определяемом федеральным органом исполнительной власти в сфере внутренних дел.
Термин «зависимость» в медицине означает патологию, т.е. болезнь: интенсивное, практически постоянное стремление к употреблению, соответственно, алкоголя, наркотических или других токсических средств свидетельствующее о развитии психической зависимости от них, которая в последующем переходит в физическую зависимость, сопряженную с изменением толерантности и проявлением абстиненции при резком прерывании их применения. Такого рода медицинский диагноз может быть установлен в соответствии с действующим законодательством только в условиях стационара (больницы, госпиталя) врачом (как правило, врачом-наркологом), но не полиграфологом в ходе тестирования на полиграфе. Речь может идти только о проведении психофизиологических исследований (в том числе с применением полиграфа) в целях проверки информации сообщаемой обследуемым лицом относительно фактов немедицинского употребления/неупотребления психоактивных веществ (наркотических, токсических, злоупотребления алкоголем и т.п.)[4].
Здесь надо подчеркнуть, что наиболее существенной проблемой является отнюдь не применение того или иного технического средства, а использование полученных с его помощью результатов. Проведение психофизиологических исследований с использованием полиграфа создает возможности для получения информации о человеке частного характера, не связанной с его профессиональными и личностными качествами, необходимыми для исполнения должностных обязанностей. Но как можно использовать полученную таким образом информацию об обследованном лице, если единого научного обоснования метод не имеет, вывод специалиста несет печать субъективизма, а механизм перепроверки полученной информации не предусмотрен?
В этой связи предложение разработчиков проекта о передаче так называемой Межведомственной комиссии по опросам с применением полиграфа всех функций по определению организационных принципов, методических норм проведения опросов органами государственной власти, местного самоуправления, организациями; порядка подготовки полиграфологов, создания ведомственных комиссий и т.д. (ст. 31), не только не выдерживает критики, но является очевидным коррупциогенным фактором.
Подводя итог изложенному, следует еще раз подчеркнуть, что с научной и правовой точек зрения применение полиграфа в ходе расследования преступлений коррупционной направленности и в целях профилактики коррупционных проявлений за счет проверки кандидатов на работу имеет принципиальные отличия, которые никоим образом не могут быть устранены, как по мановению волшебной палочки, за счет принятия отдельно взятого «закона о полиграфе».